Указатель мест пребывания поэта Осипа Мандельштама будет неполным без упоминания Болшева. Свидетельства о его пребывании в Болшеве находим в воспоминаниях вдовы поэта Надежды Яковлевны Мандельштам (1899 - 1980). Она написала две книги, которые в 70-х годах впервые были изданы за границей. К 100-летию со дня рождения жены, друга и спутницы поэта, отмечавшемуся в 1999 году, столичное издательство "Согласие" сделало дорогой (увы, не только в переносном смысле) подарок любителям литературы, выпустив в свет "Воспоминания" и "Вторую книгу" Надежды Мандельштам.

В "Воспоминаниях" мемуаристка изложила историю двух арестов Мандельштама и годов ссылки в Чердынь и Воронеж. "Вторая книга" - самостоятельное произведение, в котором Надежда Мандельштам описала свою жизнь, начиная со встречи с поэтом в 1919 году, рассказала о их жизни в 20-30-х годах, о друзьях и литературном окружении. В этих книгах запечатлен дух времени, что наглядно подтверждает хотя бы вот эта цитата:

"Меньше всего боялись (в 30-х годах. - Л.Г.) те, кого готовили в философы, которые подстрекали людей на выполнение великих задач. Я видела крошечную философку, для которой уже была заготовлена кафедра в областном вузе. Ей предстояло быть бдительным оком и давать советы партийным и советским организациям. Мы сидели с ней за одним столом б санатории ЦЕКУБУв Болшеве (курсив мой. -Я Г.). Все ворчали на жидкий чай цвета младенческой мочи. Слово взяла аспирантка: чай - импортный продукт, валютный, пора избавиться от иностранной зависимости и выращивать чай в колхозах, поскольку уже проведена стопроцентная коллективизация (1932). Сусальный дедушка, ботаник, сказал, что чайный куст требует особых климатических и почвенных условий, а у нас только небольшие полосы краснозёма на Кавказе. У аспирантки ответ бь|л готовый: "Рождённый ползать летать не может" и "буржуазно неверие в могущество людей и науки"".

О болшевском санатории, упомянутом в вышеприведённой цитате, Надежда Мандельштам пишет и во втором томе своих воспоминаний, охарактеризованном литературоведом как "книга тревоги, описывающая потерю не только Осипа Эмилье-вича, но и целого мира со всем, что в нем было плохого и хорошего":

"Мы хотели жить, а не погибать, но с самого начала всем было ясно, что ничего хорошего нас не ждет. Это понимали даже совсем чужие люди, если в них сохранилось человеческое чутье. Таких было мало, но всё же одичали далеко не все - даже среди интеллигентов. В тридцать втором году мы жили в Болшеве (курсив мой. - Л.Г.), одном из санаториев ЦЕКУБУ. Среди оголтело-аспирантской толпы и гладких учёных, читавших Сельвинского и Кирсанова вперемежку с Багрицким, жила высокая и худая осетинка, чем-то похожая на Ахматову в ее зрелости - ростом, худобой, монашеским видом, легкой походкой, одухотворенной скромностью. Она была из крестьянской семьи, но сыновья у неё вышли в люди и отправили мать отдохнуть в учёный санаторий. Мы с ней дружили и убегали на прогулки по снежным дорожкам парка - подальше от споров марксистской толпы и хитрых профессоров. Именно она, не знавшая литературной свары тридцатых годов, почувствовала неблагополучие Мандельштама и его отчужденность от академической среды, где водились и философы, и литературоведы, пристававшие с изъявлением интереса к Мандельштаму. "Ося, -как-то сказала она (ее смешило его имя, значившее по-осетински нечто совсем неподходящее, - кажется, девушка или женщина), - Ося, ты к ним в колхоз не идёшь, я понимаю... Ты лучше иди, не то пропадешь, видит Бог, пропадешь..."

Я слышала одноголосые погребальные песни осетинов. Люди, поющие такие песни, могут прозреть судьбу не в пример лучше всезнающих посетителей академических санаториев, организованных по милости Горького. И лучше, чем вся литературная накипь, производившая печатные памятники эпохи.

В колхоз не пошли, - подытоживает Надежда Мандельштам. - Осетинка правильно поняла положение и вовремя нам посочувствовала".

Да простит читатель обилие цитат, но они, на наш взгляд, являются лучшей иллюстрацией мнения о том, что кни"" Надежды Мандельштам - "документы хождения но мукам", п" низанные "великой энергией сопротивления".

Осип Мандельштам предчувствовал беду. В его собрании сочинений не так уж много стихотворений, относящихся к 1932 году. Мы можем лишь гадать, какие из них написаны или задуманы в Болшеве, - слово за специалистами.

...На состоявшемся в конце прошлого года юбилейном вечере в филиале Московского литературного музея многие из присутствующих говорили о возможности появления книги воспоминаний о Надежде Яковлевне Мандельштам, притом "воспоминаний житейского характера", "домашних", ибо "гениальность и жизнь неразделимы". Свое место в этой книге могли бы найти и болшевские страницы жизни Осипа и Надежды Мандельштам.

Я. Горовой, Альманах "Болшево" №4, 2001 год