Как быстро бежит время; вроде бы было что-то буквально вчера, а оказывается, это уже история, и того, что случилось всего несколько лет назад, никто и не помнит. Удивительно, но большинство жителей считают, что, если Юбилейный - город молодой, то и никакой предыдущей истории здесь не было и не могло быть. А ведь на месте третьего городка долгие годы существовал поселок ДСК "Ленинец". ДСК - это не домостроительный комбинат, как Вы, возможно, подумали, а дачно-строительный кооператив из 300 домов. Решением Правительства в 1928 г. на станции Болшево было создано жилищно-строительное кооперативное товарищество Пролетарского района г. Москвы, которое Постановлением ЦИК и Совнаркома СССР от 17 октября 1937 года было преобразовано в Дачно-строительный кооператив "Ленинец" с закреплением за ним в бессрочное пользование земельного участка площадью 52,13 га. Кооператив в те годы объединял передовых рабочих московских заводов "Динамо", "Серп и молот" и АМО.
По уставу членами кооператива могли быть только люди, имевшие жилплощадь в Москве, но при этом все дачи обязательно должны были строиться как зимние, утепленные, на фундаменте и с печкой. Строили все своими силами, но по единому проекту. Добротные бревенчатые дома на два хозяина, у каждого одна большая комната площадью 28 м2, застекленная терраса площадью 18 м2 и еще одна комната 20 м2 или открытая терраса. Участки были по нынешним меркам очень большие, от 18 до 25 соток, некоторые с большими деревьями, соснами и елями, которые рубить запрещалось.
Просторные зеленые улицы пересекались под прямыми углами. Названия им давались без особых изысков - обычный стандартный набор - Ленинская, Пушкинская, Пионерская, Маяковского, Кооперативная (впоследствии её переименовали в улицу Якира, а потом она стала продолжением Лесной улицы "финского" поселка). Асфальтирована была только Ленинская улица. Остальные - с грунтовым покрытием, но поскольку грузовики по поселку не ездили, состояние у них было очень неплохое. На всех улицах были опрятные колодцы с деревянным срубом, воду надо было набирать, вращая ручку ворота. На Пионерской колодец был глубиной 18 метров. Приезжавшие из Москвы гости всегда восхищались необыкновенно вкусной холодной водой и прекрасным воздухом. Да и как могло быть иначе - вокруг никаких заводов, железная дорога далеко, по Болшевскому шоссе машины ездят редко, а в двух шагах - Комитетский лес, густой, зеленый, с хорошим подлеском, не то что сейчас. Опушка леса проходила по нынешней Парковой улице, и разглядеть просвет шоссе было невозможно. Однажды мы с бабушкой пошли за грибами и заблудились где-то около нынешнего "Детского мира". Как трудно сейчас в это поверить! Весной поселок покрывался белой ароматной пеной - буйно цвели вишни, яблони, сливы, груши, а осенью ветви сгибались под тяжестью плодов.
К началу войны поселок был уже отстроен. Жизнь здесь была тихая, пасторальная, воровства не было вообще. Однажды бабушка уронила около самого забора пуховый оренбургский платок, так он пролежал неделю, никто не польстился. Люди ездили на работу в Москву, за продуктами ходили "на военку", в Болшево, в Костино, или, как иногда говорили, "в коммуну".
Во время войны Болшево практически не бомбили, и летом 41-го года многие москвичи переселились на дачи. На самом деле по ночам летали немецкие самолеты, их ловили лучами прожекторов, над горизонтом висели "колбасы"-аэростаты воздушного заграждения, на колхозном поле на территории 2-го городка и около Яковлевского приюта в выкопанных укрытиях стояли зенитки, на дачных участках выкопали "щели", в которые вечером отправляли детей и стариков, однако бомба упала на территорию поселка, кажется, всего однажды.
Когда в октябре началась массовая эвакуация, поселок опустел. Остались только те, кто по каким-то причинам не смог уехать. Мы остались из-за болезни бабушки, которая умерла в декабре 1941 г., когда немцы подошли ближе всего к Москве, и у нас даже была слышна канонада.
С продуктами стало тяжело, на многих улицах распахали зеленые обочины, оставив для проезда только середину, и сажали вдоль заборов картошку. Школьники собирали крапиву для госпиталя, помогали в колхозе. За хлебом по карточкам надо было ходить в Болшево, в магазин, на месте которого сейчас находится ресторан "Отдых". Ближе карточки отоварить было негде. Электричества не было, освещались коптилками, готовили на печках, примусах и керосинках, часто из-за отсутствия керосина использовали бензин. Дрова достать было трудно, иногда удавалось выпросить у лесника (естественно, не "за красивые глаза") разрешение спилить дерево, которое считалось засохшим. Появились печки "буржуйки" (до сих пор не понимаю, откуда взялось такое название, едва ли когда-нибудь буржуи пользовались таким средством обогрева). Эти печурки представляли собой закрытую железную коробку с маленьким отверстием, прикрытым заслонкой, куда надо было подсовывать маленькие щепочки. Лучинки сгорали быстро, но все-таки можно было согреться, вскипятить чайник и немного погреться. Дым отводили через самоварную трубу в форточку или в печку. Позже, когда стали включать электричество, пользоваться им надо было очень аккуратно - на столбах были установлены "ограничители". Не помню, как они действовали -скорее всего это были обыкновенные пробки, которые не давали включать большую мощность. Во всяком случае тогда учитывалось количество лампочек в каждом доме, и по-видимому пользоваться розетками запрещалось, так как получили распространение "жулики" - патроны с проводом, которые можно было ввинчивать вместо лампочки и таким образом включать какой-нибудь электроприбор.
Все взрослое население работало по трудовой повинности. Моя мама с несколькими соседками попали в надомную артель, которая по принципу "сделай сам" из каких-то бросовых отходов ухитрялась делать нужные вещи. Женщины сортировали эти отходы, отбирали то, что могло пригодиться и на санках или тележках везли домой для переработки. Вязали для фронта носки и варежки, разматывая запутанные мотки полушерстяных ниток, шили из лоскутов игрушки - зайцев, набивая их той же шерстью, сшивали обрезки теплого солдатского белья - красные, желтые, фиолетовые - и кроили из них платья на детей 2-3 лет, из обрезков шелковых трикотажных шалей делали абажуры, красили их какими-то непонятными красителями вроде красного стрептоцида. Норма была достаточно большая, а ходить с тяжелыми тюками приходилось за 2-3 км.
Во время войны был ещё один необычный способ заработка - для государства выращивали кур, белых леггорнов (на яйца), кроликов (на пух и мясо) и белых мышей для медицинских целей (кажется, для получения сыворотки для прививок). Всю эту живность нельзя было выращивать на больших фермах, так как при возникновении эпидемии погибало сразу все поголовье. Поэтому их раздавали частникам, выдавали на них фураж, и это было очень престижно и выгодно. Во всяком случае те, кому удалось пристроиться на такую работу, не голодали.
Кончилась война, вернулись уехавшие в эвакуацию, к сожалению, вернулись не все, некоторые там и умерли. Многие стали жить на дачах постоянно, то ли потеряли московские квартиры, то ли хотелось жить посвободнее - квартиры-то были в основном тесные коммуналки.
В конце войны и в первые послевоенные годы в поселке появилось много коз, целое стадо, вечером их пригоняли на "пятачок" на пересечении нынешних Пушкинской и Малой Комитетской, и мы с подружкой обычно ходили встречать её козу. Козы давали молоко и мясо, содержать их было проще и дешевле, чем корову, поэтому они и были так популярны. Кстати, сейчас тоже стали появляться стада коз, хотя пастбищ стало значительно меньше.
Развлечений было немного: кинофильмы в клубе БМЗ; если удавалось пройти через проходную, кинотеатр на закрытой территории; танцы под патефон где-то в начале Ленинской. Ну, танцы-то для нас были позже, а после войны мы ещё играли на улицах в классики, круговую лапту, штандер, помогали родителям на огородах, бегали купаться и ловить рыбу на Клязьму. Пройти в первый городок надо было мимо часового, а для этого старались выглядеть лет на десять моложе, идешь с независимым видом на полусогнутых, чтобы казаться пониже ростом, и готовишься в случае неудачи жалобно кляньчить: "Ну, дяденька, пусти, пожалуйста, очень нужно!". Так иногда удавалось просочиться через проходную и посмотреть "Тарзана" или "Дитя Дуная" или какой-нибудь ещё трофейный фильм. До сих пор помню, как меня долго не пропускали, и в результате я опоздала на "Петера". Когда я добежала до кинотеатра, двери уже закрылись и киножурнал кончился. В поселке была и своя культурная жизнь: работала детская площадка, ставились спектакли для детей.
В школу ходили сначала в здание бывшей богадельни около церкви, а с четвертого класса через овраг на Школьную. Наша школа располагалась в старинном барском доме (он сгорел, когда мы уже учились в старших классах, и тогда нам пришлось учиться в три смены) и называлась она тогда средняя школа №7 Ярославской железной дороги, хотя детей железнодорожников у нас практически не было, но почему-то тогда так называлось большинство школ. Почему-то наши сочинения отправляли в Ярославль, а медицинскую справку для поступления в институт я получала в каком-то железнодорожном учреждении около станции Лосиноостровской. Ещё была в Подлипках школа с раздельным обучением, а на Первомайке так называемая Сталинская. В нашу же ходили дети из Болшева, Валентиновки, Буркова. Ближе ничего не было. Обязательным тогда было начальное обучение - 4 класса, после седьмого можно было уходить в техникум, а с восьмого по десятый класс обучение уже было платным, так как не считалось необходимым, десятилетку заканчивали только те, кто собирался поступать в институт. Сложно было с учебниками, с бумагой. Помню, как линовали какую-то почти оберточную бумагу под "две линейки с косыми". Писали перьевыми ручками, зимой сидели в пальто, иногда чернила в партах замерзали. На уроках нам выдавали "паек" - кусочек черного хлеба, граммов 50 (половинка от поперечного сечения буханки) и конфета - круглая карамелька "бом-бом", подушечка или кусочек мармелада. Самой ценной считалась горбушка - там мякиш был не такой сырой.
На месте второго городка находилось колхозное поле, а через него шло несколько утоптанных дорожек - одна вполне цивилизованная дорожка от улицы Маяковского к станции с кюветами и деревьями по обеим сторонам, и несколько других попроще: как продолжение улицы Маяковского к началу улицы Гражданской, от Пушкинской улицы к переходу через фрязинскую линию, по которой ходил до Болшева коротенький поезд с паровозом "кукушкой". На этом месте когда-то был пешеходный мост. Долгие годы я была уверена, что этот мост - просто интересная легенда, но однажды услышала от нашего земляка, художника Пименова, что он его видел и хорошо помнит. В мои школьные годы этот мост уже заменила деревянная лестница - вниз к рельсам и наверх на другую сторону; ещё недавно отдельные ступеньки там сохранялись. Когда поле перепахивали, тропинки превращались в непролазное болото. Однажды мама утопила в этой грязи галошу. Были такие самодельные клееные галоши из красных и черных автомобильных шин. Их носили почти все, особенно зимой и осенью, натягивая на валенки.
После войны постепенно "Ленинец" начал благоустраиваться. В последние годы своего существования поселок был полностью электрофицирован, с уличным освещением, собственной артезианской скважиной глубиной 106 м, водонапорным баком, насосной станцией и водопроводной магистралью длиной более 7 км и системой колонок на всех улицах. Во многих домах был балонный газ. Улицы покрыли щебенкой и доломитом.
Примерно в это же время на опушке Комитетского леса (по Парковой и Лесной) началось строительство "финских" домиков, появились новые люди, на Лесной выстроили продовольственную палатку. Кому бы тогда пришло в голову, что это начало нового города! Через несколько лет вместо "финских" домиков появились девятиэтажные дома, а когда свободного места не осталось, НИИ-4 начал понемногу сносить дачи. Правление кооператива отчаянно пыталось сопротивляться, и после долгой борьбы Решением Мособлисполкома от 18 марта 1980 г. за №316/7 ДСК был в виде исключения выделен новый неблагоустроенный земельный участок в Загорском районе для переселения кооператива. Жителям предлагали на выбор квартиры в Юбилейном или участки. Постепенно все желающие перебрались на новое место, а в Болшеве история ДСК "Ленинец" на этом закончилась.
Т.ФЛОДИНА, газета "Спутник" №71,75, 2002
